Своеобразная красота прозы Андрея Бычкова начинается со зрительных возможностей ее языка, обеспеченных своего рода лингвистическим видением поверх слов. Проза эта полна жизненной мощи и демонстрирует широкую палитру возможностей письма — от канонического реализма до беккетовского «сверления дыр в языке». При этом она пронизана стремительным отчаянием: это безусловно русский экзистенциал, несмотря на западный интерактив. Сюжеты подчеркнуто нарциссичны. Героями движет параноидальная страсть. Боль современности и делезианские установки на знак сопрягаются здесь подобно знаменитой встрече швейной машинки и зонта на анатомическом столе. В сборник включены новые, не публиковавшиеся ранее отдельной книгой, рассказы автора.